Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет) - Орсон Кард

Они казались сбитыми с толку. Позднее Майро, смеясь, сказал:

– Ты поняла? Наша софистская теология воспринимается ими как суеверие. Действительно, обитание в наших сердцах! Что это за религия такая, по сравнению с любым из их богов, которого можно видеть, чувствовать…

– Лазить и собирать месизов, при этом не обращать внимания, что некоторых они уже срубили, чтобы построить бревенчатый дом, – добавила Аунда.

– Срубили? Срубили без металлических или каменных орудий? Нет, Аунда, они вымолили, чтобы они упали. – Но Аунду не забавляли шутки о религии.

Позднее, по просьбе свиноподобных, Аунда принесла им Евангелие от Св.Джона, представляющее упрощенное переложение Библии на старк. Но Майро настоял, чтобы вместе с Евангелием передать им распечатку «Королевы Пчел и Гегемона».

– Св.Джон ничего не рассказывает о существах, населяющих другие миры, – заметил Майро. – А Говорящий от имени Мертвых объяснил баггеров людям а людей баггерам.

Аунда была оскорблена его богохульством. Но спустя год они обнаружили, что свиноподобные разжигают костры страницами Святого Евангелия, и бережно хранят и заворачивают в листья «Королеву Пчел и Гегемона». Это сильно огорчило Аунду, и Майро счел лучшим не подливать масла в огонь.

Хьюман открыл распечатку на последней странице. Майро заметил, что как только он открыл книгу, свиноподобные начали медленно окружать их.

Танец во славу масла окончился. Хьюмен коснулся последней строчки книги.

– Говорящий от имени Мертвых, – пробормотал он.

– Да, я встречался с ним прошлой ночью.

– Он подлинный Говорящий, так сказал Рутер.

Майро объяснил, что существует много говорящих, а автор «Королевы Пчел и Гегемона» давно умер. По-видимому, они до сих пор лелеяли надежду, что прибывший и есть подлинный Говорящий, написавший священную книгу.

– Я верю, что он хороший Говорящий, – сказал Майро. – Он был так добр к нам, к нашей семье, я думаю, ему можно доверять.

– Когда он придет говорить с нами?

– Я еще не спрашивал его. Я не могу ему сказать прямо сейчас. Нужно время.

Хьюман слегка ударил его по голове и взвизгнул.

– Это моя смерть? – подумал Майро.

Нет. Другие свиноподобные нежно прикоснулись к Хьюману и стали помогать ему заворачивать распечатку, затем понесли ее. Майро поднялся и собрался уходить. Никто из свиноподобных даже не взглянул на него. Без всякой показухи, они все были заняты делами. Это помогло ему уйти незаметно.

Аунда догнала его, не доходя до поляны. Густая тень от деревьев делала их неприметными для любого наблюдающего из Милагра – хотя никто из жителей города не интересовался лесом.

– Майро, – нежно окликнула она. Он обернулся и подхватил ее на руки; она так резко бросилась на него, что он едва не упал.

– Они пытались убить меня? – попытался спросить он, так как ее поцелуи не оставляли ему возможности произнести целое предложение целиком.

В конце концов он бросил попытки произнести речь и поцеловал ее. Их поцелуй, глубокий и жаркий, длился бесконечно долго. Внезапно она выскользнула из его объятий.

– Ты становишься слишком страстным, – сказала она.

– Это всегда происходит, когда женщина нападает на меня в лесу и начинает целовать.

– Остынь, Майро, нам еще далеко до этого.

Она обняла его за талию, притянула к себе и снова поцеловала.

– Еще два года, прежде чем ты можешь жениться без согласия матери.

Майро не пытался возражать. Его мало заботили церковные гонения за прелюбодеяние, но он понимал, к каким роковым последствиям можно прийти в таком хрупком сообществе, как Милагр, где брачные обряды неукоснительно соблюдаются. Большие стабильные сообщества легко растворяют в себе некоторое разумное количество гражданских браков, но Милагр слишком мал. И хотя Аундой двигала вера, а Майро – рациональное мышление – несмотря на тысячи возможностей, они вели себя как монахи, давшие обет безбрачия.

Майро иногда казалось, что они вечно будут жить в подобном монашеском целомудрии, в такие моменты он становился настойчивым, но мгновенный страх всегда охранял девственность Аунды.

– Этот Говорящий, – сказала Аунда. – Ты ведь знаешь, что я думаю по поводу его визита сюда.

Он попытался поцеловать ее, но она увернулась и ему удалось поцеловать только нос. Он тщательно целовал каждый его миллиметр, пока она, смеясь, не оттолкнула его.

– Противный. – Она вытерла нос рукавом. – Наш научный метод повис на краю пропасти, когда мы начали помогать им, пытаясь повысить их жизненный уровень. Но у нас есть еще десять, двадцать лет в запасе, прежде чем сателлиты обнаружат очевидные сдвиги. Но за это время возможно добиться существенных сдвигов. У нас фактически не останется шансов на успех, если чужой ознакомиться с проектом. Он может рассказать о нем.

– Может рассказать, а может и нет. Я тоже когда-то был чужаком, помнишь?

– Чужим, но не чужаком.

– Ты бы видела его прошлой ночью, Аунда. Сначала Грего, затем Квора проснулась и заплакала…

– Отчаявшиеся, одинокие дети – что это доказывает?

– А Эла. Смеялась. А Олхейдо принял участие в делах семьи.

– А Квим?

– Под конец и он прекратил бубнить, что неверному не место в нашем доме.

– Я рада за вашу семью, Майро. Я надеюсь, он излечит вас окончательно. Я тоже – я тоже заметила, что ты изменился. Мне кажется, у тебя появилась надежда, я не видела тебя таким уже много лет. Но не приводи его сюда.

Задумавшись, Майро прикусил щеку. Затем он зашагал прочь. Аунда догнала его и взяла за руку. Они вышли на открытое пространство. Одиноко стоящее дерево Рутера загораживало их от калитки.

– Ты не можешь бросить меня так! – умоляюще сказала она. – Не уходи от меня!

– Я знаю, ты права, – произнес Майро, – но я не могу объяснить тебе свои чувства. Когда он был у нас дома, было как будто – было так, если бы Лайбо пришел туда.

– Отец ненавидел твою мать, Майро. Он никогда бы не пришел к вам.

– Но если бы он пришел. Говорящий вел себя у нас так, как Лайбо вел себя на станции. Ты понимаешь?

– А ты? Он приходит и ведет себя так, как твой отец никогда себя не вел, и каждый из вас переворачивается и поднимает лапки, как щенок.

Ее лицо пылало яростью. Майро захотелось ударить ее. Вместо этого, он подошел к дереву и погладил его. Только за четверть века оно выросло до восьмидесяти сантиметров в диаметре. Его кора была грубой и шершавой.

Неровность коры больно царапнула руку.

Она шла сзади него.

– Прости меня, Майро, я не хотела, я не думала…

– Ты думала, но это глупо и эгоистично…